14.01.2020

Международный научный симпозиум «Жизненный триумф», организованный и проведённый 20-25 декабря в г. Палермо НИИ Памяти во главе с PhD О.В.Мальцевым, представляет собой яркий пример коллективного междисциплинарного полевого научного исследования, объединяющего не только возможности разных специалистов и используемых ими методов, но и разных методологических платформ [5, 6]. В публикациях по результатам симпозиума уже немало сказано о его социально-психологической и историко-психологической междисциплинарности, и мне бы хотелось обратить внимание на более специфический – и в то же время более универсалистский – аспект междисциплинарности данного исследования.

Одним из самых новых и наиболее сложных в своей комплементарности междисциплинарных направлений в современной науке является психологическая антропология [1, 2, 3]. Номинально её идентифицируют как одно из подразделений культурной антропологии, в другой классификации – этнопсихологии, но при этом определяют как междисциплинарную область исследований, опирающуюся для интерпретации эмпирических данных, получаемых в основном при помощи включённого наблюдения и полевых экспериментов, комплекс психологических теорий с целью получения интегративного знания о личности, развивающейся в условиях различных культур.

Психологическая антропология является интегративной наукой о личности в единстве её взаимосвязей с культурой, окружающей средой и историей, и предполагает синтез прежде всего этих наук: психологии, физической антропологии и истории – именно эту специфику отражает первоначальное название этой дисциплины: «культура-и-личность» [1]. Научная эпистемология отмечает высокий уровень сложности теоретических построений, эмпирических исследований и используемых методов получения информации в психологической антропологии, а также отсутствие консенсуса (пока) между её представителями. 

Тем не менее, именно междисциплинарная платформа психологической антропологии, на наш взгляд, даёт особенно целостную и релевантную модель исследования и интерпретации тех феноменов, которые находятся в фокусе внимания симпозиума «Жизненный триумф».

Первый выделяемый нами уровень исследования – культурологический. НИИ Памяти по главе с О.В.Мальцевым уже на протяжении нескольких лет исследует культуру Юга Италии, фокусируя своё внимание на специфических для данного региона культурно-исторических моделях социальной адаптации личности [5]. Это соответствует предмету таких школ психологической антропологии, как культура и личность (Дж.Уайтин и Б.Уайтинг, М.Спиро, К.Клакхон, А.Уоллес) и когнитивная антропология (Д.Прайс-Вильямс, М.Коул, Х.Конклин, К.Кей) [3, 4]. Специфика данных моделей адаптации связывается с целым рядом факторов, среди которых особый интерес  амальгамного метода, на который опирается школа О.В.Мальцева, направлен на деятельность конспирологических структур, исторически характерную для Юга Италии [5,6].

Общеизвестно, что современная наука в целом скептично относится к конспирологии, оценивая её в лучшем случае как крайнее проявление теории элит [5-9]. Что, однако, по признанию самих же современных учёных, никак не отрицает самого факта существования тайных обществ и их влияния на общественные процессы как в исторической ретроспективе, так и в современности. Никак не является фальсификацией истории роль тайных обществ, например, в подготовке и осуществлении Французской революции или в становлении Третьего Рейха – в настоящий момент это исторически доказанные факты и дискуссионным является лишь вопрос о мере и специфике влияния конспирологических сил на эти события [11-16].

Точно также исторически доказанным является этно-культурная специфика тех или иных сообществ, связанная с укоренившейся традицией влияния тайных обществ на жизнь социума. Юг Италии является едва ли не самым показательным примером такого рода, где влияние тайных обществ прослеживается ещё со времен Античности. Что же касается самой по себе теории элит, то она является весьма серьёзной и, что особенно важно с точки зрения психологической антропологии, глубоко исторически укоренённой парадигмой общественных наук, чей авторитет намного, намного старше, нежели противостоящей ей теории эгалитаризма.[16,17] И, не касаясь сейчас вопроса о том, какая из теорий достовернее, мы фиксируем внимание именно на исторической укоренённости концепции элитаризма и её связи с традиционалистическими моделями культуры.

В психологической антропологии аналогичную проблематику мы находим в рамках школы культура и личность, а именно – в исследованиях А.Кардинера, посвящённых базовой и модальной личности в рамках культуры [19,20].

По мнению антрополога, базовая личность представляет собой ведущую личностную структуру-ориентир, своего рода социальный идеал, который формирует данная культура. В состав этой структуры входят потребности, интересы, представления, цели, социальные роли, идеологемы, позволяющие индивиду достичь максимальной продуктивности, статусности и стабильности в данной социо-культурной среде. Источником формирования базовой личности выступают первичные общественные институты: семья, локальная культура, этнос, страта; но, будучи сформированной, базовая личность начинает воспроизводить заложенную в неё модель отношений, формируя этим вторичные социальные институты: мифология, фольклор, религиозность. Особое внимание А.Кардинер уделял моделям детства как традиционно укоренившимся способам жизнеобеспечения и педагогики в данной культуре. Экстраполируя идеи А.Кардинера с догосударственных культур на современные, Р.Линтон и К.Дюбуа ввели понятие модальной личности, которое затем в работах А. Инкелеса, Д. Левинсона, М.Мид и М.Херсковица было трансформировано в понятия национального характера и инкультурации [19].

Определяемый М.Херсковицем процесс инкультурации есть не что иное, как вовлечение личности в идентификацию с той самой личностной структурой-ориентиром, идеалом, базовой личностью, о которой писал А.Кардинер: «Инкультурацию так же можно определить, как процесс придания личности общей культурной компетентности по отношению к стандартам того общества, в котором она живет. [21] Сюда входит освоение прежде всего системы ценностных ориентаций и предпочтений, принятых в обществе, этикетных норм поведения в разных жизненных ситуациях, более или менее общепринятых интерпретативных подходов к различным явлениям и событиям, знакомство с основами социально-политического устройства, определенные познания в области национальных и сословных традиций, господствующей морали, нравственности, мировоззрения, обычаев, обрядов, обыденной эрудиции в социальных и гуманитарных знаниях и т.п., знакомство с господствующей модой, стилями, символами, регалиями, неформальными статусными ролями национальных авторитетов, современными интеллектуальными и эстетическими течениями, политической и культурной историей данного народа, основными символами национального достоинства, гордости и пр.» [19-21]. Изучая более подробно роль первичных институтов в инкультурации, М.Херсковиц и другие исследователи выявили три основных социальных механизма такого влияния на личность:

• вертикальная трансмиссия, в ходе которой структура базовой личности передается от родителей к детям;
• горизонтальная трансмиссия, в ходе которой структура базовой личности передаётся идет в общении со сверстниками;
• непрямая трансмиссия, в ходе которой структура базовой личности интроецируется у окружающих его взрослых родственников, соседей, учителей и в специализированных институтах инкультурации.

Одной из наиболее важных целей деятельности НИИ Памяти в исследовании культуры и психологии Юга Италии, которой и было уделено ключевое внимание в рамках симпозиума «Жизненный триумф», является именно влияние механизмов непрямой трансмиссии инкультурации структуры базовой личности, роль традиционных тайных обществ как ведущих специализированных институтов этой непрямой трансмиссии и, собственно, сама структура базовой личности. Результаты этих исследований отражены во множестве публикаций [5]. Применение амальгамного метода [2] позволило эмпирически (и прежде всего на основе многочисленных архивных данных) изучить уникальный генезис конспирологических структур Юга Италии, представляющий собой причудливую, длившуюся на протяжении столетий конвергенцию эзотерических религиозных течений, возникших на основе средневековых монашеских орденов; политических тайных обществ, боровшихся за независимость Юга Италии; патерналистских семейно-клановых структур.

Система ценностных ориентаций и предпочтений, которая согласно М.Херсковицу составляет основу инкультурации, в культуре Юга Италии передаётся прежде всего системой традиционных преданий, носящих характер евгемерического мифа и в амальгамном методе, собственно, и обозначающихся термином амальгама – композит управляемой внутренней реальности с реальностью внешней (социальной), на основании глубинных ресурсов родовой и архетипической памяти личности [2,7]. НИИ Памяти проделана фундаментальная работа по исследованию архивных материалов, фольклора, продуктов культуры, архитектурных памятников для выявления и валидизации евгемерических мифов-амальгам, на которых базируется система ценностных ориентаций и предпочтений культуры Юга Италии, представленная в ряде печатных работ.

В частности, в книге «Обманчивая тишина» О.В.Мальцев приводит примеры автохтонной религиозной традиции трёх конспирологических структур Юга Италии – мафии, ндрангеты и каморры – выполняющих для их членов роль амальгамы, т.е. идеаторного фактора инкультурации, социальной адаптации и социальной конкуренции как борьбы элит. Соотнося свои исследования с трудами А.Никасо, Н.Граттери, Д.Трампер, М.Маддалон, О.В.Мальцев описывает базовый евгемерический миф о трех рыцарях: Оссо, Мастроссо и Карканьоссо, лежащий в основе конспирологической культуры всего Юга Италии [6]. Вот отрывок из этого мифа, записанный в Розали (Калабрия) в 1920 году, который описан в книге «Злые языки. Старые и новые коды мафии»: «После седьмого дня дымохода они прибыли в лес, и я увидел трёх рыцарей, одетых в красное, с золотым шлемом в правой руке и с весами в левой руке на белом коне с седлом и стременами из золота, с тремя львами Астосом, Баркасом и Велосом, они одолели трех львов с ножом и одержали победу, убив их.

Старый рыцарь, видя столько мужества, спросил их: «Кто вы и откуда вы пришли, не зная меня?» Три брата ответили: «Мы трое старых моряков из благословенного острова, разница между нами и штормом привела нас к присяге, чтобы превратить мир в защиту одиночества и крови». Тогда вы становитесь основателями общества, которое вернуло честь, вы выпили кровь этих львов, так что вы будете суверенными и верными – слово смирение станет секретом вашего общества» [6]. Историко-культурологическое исследование остальных составляющих этого мифа позволило расшифровать определенный смысл, связанный с островом  Фавиньяна, на котором располагалась старая Бурбонская тюрьма, с которым связан весь криминал юга Италии, а также явно архетипические мотивы сада познания, расположенного на острове, стражей-львов (сравните с шумерским мифом об острове Дильмун и славянским мифом об острове Рахманов) и Мирового Древа, чьи корни уходят в небеса (сравните с эддическим мифом о Мировом Древе Иггдрасиль).

Особый интерес представляет христианская мифология, характерная для Юга Италии. В ней как раз и прослеживаются составляющие структуры базовой личности, которая инкультурируется в этническое сознание этого региона механизмами непрямой трансмиссии – конспирологическими структурами мафии, ндрангеты и каморры. Исследованиями НИИ памяти определены две особо значимые фигуры христианской мифологии Юга Италии — Архангел Михаил и святой Георгий Победоносец, олицетворяющие две структуры базовой личности и связанные с ними жизненные сценарии: «Георгий Победоносец символизирует путь человека наверх, как говорят «через тернии к звездам», когда человек обретая знания и силу становится героем, это путь к триумфу. Архангел Михаил символизирует путь «спустившихся с небес», тех, кто спустились с небес в храм, и вышли из храма в мир, чтобы нести знания и следить за порядком» [6]. Также в данных евгемерических мифах-амальгамах и связанных с ними механизмах  инкультурации закодированы сценарии вертикальной и горизонтальной социальной мобильности, инициации, иерархизации, интериоризации, когерентные им поведенческие паттерны etc. Особая роль принадлежит поведенческим паттернам и психомоторным технологиям фехтовального искусства, чью связь с деятельностью рыцарско-монашеских орденов Священной Римской Империи О.В.Мальцев рассматривает как механизм транскультурной и метаисторической инкультурации для всей Западной Европы.

Резюме

Международный симпозиум «Жизненный триумф» стал важным научным событием теоретико-прикладного междисциплинарного характера, объединяющего не только возможности разных специалистов и используемых ими методов, но и разных методологических платформ.

Междисциплинарная платформа психологической антропологии, на наш взгляд, даёт наиболее адекватную модель исследования и интерпретации предмета исследования Симпозиума – традиционной культуры Юга Италии и в первую очередь это такие подходы, как культура и личность (А.Кардинер, Дж.Уайтин и Б.Уайтинг, М.Спиро, К.Клакхон, А.Уоллес) и когнитивная антропология (Д.Прайс-Вильямс, М.Коул, Х.Конклин, К.Кей).

Особый интерес  амальгамного метода, на который опирается школа О.В.Мальцева, направлен на деятельность конспирологических структур, исторически характерную для Юга Италии, которую в терминах подхода культура и личность можно обозначить как влияние механизмов непрямой трансмиссии инкультурации структуры базовой личности [21,22].

Система ценностных ориентаций и предпочтений, составляющая основу инкультурации, в культуре Юга Италии передаётся прежде всего системой традиционных преданий, носящих характер евгемерического мифа и в амальгамном методе, собственно, и обозначающихся термином амальгама – композит управляемой внутренней реальности с реальностью внешней (социальной), на основании глубинных ресурсов родовой и архетипической памяти личности.

Исследованиями НИИ Памяти установлено, что традиционная культура Юга Италии является автохтонной моделью, эффективно эволюционировавшей в эпоху модернизма, выработавшей результативную модель адаптации к обществу потребления, и представляя собой в настоящее время один из наиболее продуктивных вариантов социокультурного и экономико-политического неотрадиционализма в мире.

Автор: Сагайдак Александр Николаевич, кандидат психологических наук, руководитель Ассоциации глубинной психологии «Теурунг» 

Список используемых источников

1. Белик А. А. Психологическая антропология: история и теория. /Российская академия наук. Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. — М., 1993.
2. Попов Г.С. Феноменология памяти: основные методологические подходы к исследованию памяти человека.  Рукопись. / Архив НИИ Памяти. 1951. 83с.
3. Лурье С. В. Психологическая антропология: история, современное состояние, перспективы.. — 2. — Москва: Академический проект, 2005. — 624 с.
4. http://www.aaanet.org/sections/spa/?page_id=141
5. Мальцев О. В. Машина Судьбы. Машина Судьбы — Днепр: Середняк Т. К., 2019, — 492 с. ISBN 978-617-7761-60-9
6. Мальцев О.В. Обманчивая тишина— Днепр: Середняк Т. К., 2018, — 154 с. ISBN 978-617-7599-95-0
7. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир / С. Л. Рубинштейн. СПб.: Питер, 2003. 508 с.
8. D’Andrade, R. G. (1995). The development of cognitive anthropology. New York, Cambridge University Press.
9. Багдасарян В. Э. «Теория заговора» в отечественной историографии второй половины XIX—XX вв.: критика мифологизации истории: автореферат дисс. … докт. ист. наук.: специальность 07.00.09. — М.: МГУС, 2000. — 44 с.
10. Бразертон Р. Недоверчивые умы: Чем нас привлекают теории заговоров = Suspicious Minds: Why We Believe Conspiracy Theories. — М.: Альпина нон-фикшн, 2017. — 352 p.
11. Хлебников М. В. Теория заговора. Опыт социокультурного исследования. — М.: Кучково поле, 2012. — 464 с.
12. Хлебников М. В. Теория заговора. Историко-философский очерк. — Новосибирск: Альфа-Порте, 2014. — 460 с.
13. Энтин Д. «Теория заговоров и конспиративистский менталитет» // Новая и новейшая история. 2000. № 1).
14. Роже Дашез (2003) «История французского франкмасонства, Что мне известно?» PUF. ISBN 2-13-053539-9.
15. Нодон, Поль (1981). «Общая история Масонства». ISBN 2-13-037281-3.
16. Киясов С. Е. Масоны и век Просвещения: Становление интеллектуального феномена / Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского. — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2006. — 480 с. — ISBN 5-292-03544-0.
17. Гудрик-Кларк Н.Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на нацистскую идеологию: Ариософы Австрии и Германии, 1890—1935. — М.: Эксмо, 2004. — 576 с.
18. Kurlander E. Hitler’s Monsters: The Occult Roots of Nazism and the Emergence of the Nazi ‘Supernatural Imaginary’// German History. — 2012. — No. 30.4. — P. 528-549.
19. Kardiner A. Phycyological Frontier of Society. New York: Columbia University Press, 1939.
20. Kardiner A. and Lipton R. The Individual and His Society. New York: Columbia University Press, 1945.
21. Herskovits М. Cultural Anthropology. N.Y., 1955.
22. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%BD%D0%BA%D1%83%D0%BB%D1%8C%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F#%D0%9B%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0

Фото: НИИ Памяти